Ночь длиною в жизнь - Страница 49

— Да что ты? Ну и кто же умер?

— Человек, которого я знал… Давным-давно.

Этого Оливия не ожидала.

— Другими словами, тот, кого ты двадцать с чем-то лет в глаза не видел, вдруг становится для тебя важнее дочери? Так что, мне заново договариваться с Дермотом, или с твоими прошлыми знакомцами еще что-нибудь произойдет?

— Вряд ли. Понимаешь, эта девушка была мне очень дорога. Ее убили в ночь, когда я ушел из дому, а тело обнаружили только сейчас.

Оливия вгляделась в меня.

— Эта девушка… — начала она. — «Дорога», говоришь? Твоя подруга, да? Первая любовь?

— Да. Вроде того.

Лив задумалась. В ее лице ничего не изменилось, но я уже видел в глубине ее глаз, что она готова дать задний ход.

— Мои соболезнования, — произнесла она. — Наверное, тебе следует объяснить это Холли, хотя бы в общих чертах. Она у себя.

Я постучался в комнату Холли.

— Уходи! — раздался визг.

Спальня Холли — единственное место в доме, где еще остались доказательства, что я существую. Среди гламура и рюшечек валяются купленные мной игрушки, нарисованные мной уродливые картинки, присланные мной забавные открытки. Холли лежала ничком на кровати, закрыв голову подушкой.

— Привет, крошка.

Холли прижала подушку к ушам и скорчилась.

— Я должен принести тебе извинения.

После секундного молчания приглушенно прозвучало:

— Три извинения.

— Как это?

— Ты вернул меня маме; сказал, что заберешь меня позже, но не забрал; обещал, что приедешь за мной вчера, но не приехал.

Точно под дых.

— Конечно же, ты права, — согласился я. — Если выберешься сюда, ко мне, я принесу три извинения, глядя тебе в глаза. Перед подушкой извиняться я не буду.

Она притихла, раздумывая, не продлить ли мне наказание. Впрочем, Холли не из таких; пять минут для нее — максимум.

— Еще я должен тебе объяснения, — ввернул я для ровного счета.

Любопытство победило; через мгновение подушка скользнула вбок, из-под нее появилось подозрительное личико.

— Прошу прошения — раз. Прошу прощения — два. И прошу прощения — три. От всей души, и сверху вишенка.

Холли вздохнула и села, смахивая волосы с лица. На меня она все еще не смотрела.

— Что случилось?

— Помнишь, я говорил, что у твоей тети Джеки проблемы?

— Ага.

— Умер один человек. Которого мы знали, давным-давно.

— Кто?

— Девушка по имени Рози.

— Почему она умерла?

— Неизвестно. Она умерла за много лет до твоего рождения, но мы узнали об этом только вечером в пятницу. Все очень расстроились. Ты понимаешь, что мне нужно было повидать тетю Джеки?

Холли коротко пожала плечами — вернее, одним плечом.

— Наверное.

— Тогда мы можем хорошо провести время — то, что осталось от выходных?

— Я собиралась пойти к Саре. Вместо… — обиженно сказала Холли.

— Птичка, я прошу тебя об одолжении. Мне было бы очень приятно, если бы мы могли начать эти выходные заново. Давай начнем оттуда, где закончили в пятницу вечером, и повеселимся на славу. Сделаем вид, что ничего в промежутке не было.

Холли искоса бросала на меня взгляды, подрагивая ресницами, но упрямо молчала.

— Я понимаю, что прошу слишком много, и понимаю, что не заслужил, но люди должны иногда давать друг другу поблажку. Иначе жить очень тяжело, согласна? — умоляюще произнес я.

Холли задумалась.

— Ты снова уедешь, если что-нибудь еще случится?

— Нет, дорогая. Там пара детективов за всем присматривают. Что бы ни произошло, вызовут именно их. Это больше не моя проблема. Ну что?

Через мгновение Холли, словно котенок, быстро потерлась головой о мою руку.

— Папа, какое несчастье, что твоя подруга умерла!

Я погладил ее волосы.

— Да, малышка. Врать не буду, выходные не сложились. Впрочем, все наладится.

Внизу прозвенел дверной звонок.

— Кого-то ждете? — спросил я.

Холли пожала плечами, и я уже начал корчить рожу пострашнее для Мотти, но в коридоре раздался женский голос — Джеки.

— Привет, Оливия, как же холодно на улице!

Неясный торопливый ответ Лив; пауза, тихо закрывается кухонная дверь и начинается приглушенная трескотня — женщины обмениваются новостями.

— Тетя Джеки! Можно, она с нами пойдет?

— Конечно, — ответил я и собрался поднять Холли с кровати, но она поднырнула под мой локоть и зарылась в шкаф, отыскивая любимую кофточку.

Джеки и Холли нашли общий язык в мгновение ока. К моему удивлению — и к некоторому беспокойству, — Джеки и Лив тоже. Какому мужчине захочется, чтобы женщины в его жизни завязывали приятельские отношения между собой: того и гляди, начнут обмениваться мнениями. Я долго не знакомил Лив с Джеки; уж не знаю, стыдился я или боялся, но мне было бы гораздо спокойнее, если бы Джеки настроилась против моих новых мелкобуржуазных родственников и исчезла из моей жизни. Джеки я люблю чуть ли не больше всех на свете, но четко нахожу ахиллесову пяту — и у посторонних, и у самого себя.

Восемь лет я жил припеваючи: покинул дом, держался вне зоны заражения, вспоминал о семье, пожалуй, раз в год, при виде пожилых теток, отдаленно напоминающих ма. Впрочем, долго так продолжаться не могло — город-то у нас невелик. Встречей с Джеки я обязан одному недоделанному эксгибиционисту, неудачно выбравшему жертву. Когда несчастный маломерок выскочил из переулочка, выставив свой стручок, и начал представление, Джеки нанесла ему непоправимый моральный и физический урон: расхохоталась в голос и врезала по яйцам. Ей было семнадцать, она только что покинула отчий дом; я тогда отрабатывал обязательную программу в отделе сексуальных преступлений — по пути к спецоперациям. В районе зафиксировали пару изнасилований, и начальник хотел, чтобы кто-нибудь снял с Джеки показания.